Большая часть моей книги - переосмысление сведений, почерпнутых в
текстах Эрика Канделя, Сергея Волконского, Александра Ливанова и других,
попытки найти точки их приложения к художественным практикам. Но
многие важные соображения я все-таки вывел в процессе работы
самостоятельно (и ох, как бы они мне пригодились N лет назад!). Одно из
них - простейшая, но тем более ценная мысль о дифференциации взрослого и
детского узнавания в работе над портретом. Если коротко,
дети для узнавания лиц пользуются поверхностными признаками, такими, как очки или борода, и действительно могут принять волка за собственную бабушку, если он одет в знакомые чепец и очки. Взрослым приходится различать огромное множество лиц, поэтому каждый из нас бессознательно собирает картотеку лиц, в которой приметы - только названия ящичков (“очкарики”, “бородачи”, “бабушки” и так далее). Когда примет недостаточно, чтобы узнать лицо, взрослый прибегает к сопоставлению более тонких признаков. Форма теней вокруг переносицы - самый надежный из них, поэтому на него же опираются современные компьютерные системы распознавания лиц. Все остальное меняется с возрастом, зависит от ракурса, освещения, антуража, макияжа и так далее, но ширина лицевого угла, форма переносицы и глазниц и их величина по отношению к черепу остаются практически неизменными всю жизнь. Встретив знакомого на маскараде в гриме Мэрилин Монро, ваш внутренний ребенок узнает Монро, внутренний взрослый - знакомого под гримом. В портрете работают оба подхода: детское узнавание позволяет нам упрощать себе задачу и освобождать поле для игры с визуальными рифмами и метаморфозами, взрослое - прятать героя в абстрактных формах и ритмах.“Взрослое” и “детское” узнавание - дилемма ложная, как и все до одной дилеммы на свете, но на поле механизмов, которыми мы пользуемся, чтобы распознавать и читать лица, это два возвышения, с которых многое можно разглядеть.
Мысль, до которой я как назло дошел только что, через неделю после выхода книги: детское и взрослое узнавания - хорошая метафора восприятия искусства вообще. Мы слишком часто смотрим на произведение детскими глазами, считывая то, что изображено, и не более. Как писал Саша Соколов, “А любит Б, Б - В, В - Г. Какая докука”. Сюжет (в случае портрета - образ и жест героя), лежит на поверхности и заслоняет от нас события, происходящие в чисто визуальной плоскости и глубже, на уровне взаимодействия разных аспектов графики. "Взрослый" зритель должен уметь освобождаться от него, снимать слой за слоем с луковицы впечатления, заглядывать в смысловые контрформы и лакуны. А художник - это первый зритель собственных работ. Он точно так же подвержен гипнозу яркого образа, который создать не так уж сложно, и именно для художника эта проблема стоит острее всего.
Но об этом в книге есть.
дети для узнавания лиц пользуются поверхностными признаками, такими, как очки или борода, и действительно могут принять волка за собственную бабушку, если он одет в знакомые чепец и очки. Взрослым приходится различать огромное множество лиц, поэтому каждый из нас бессознательно собирает картотеку лиц, в которой приметы - только названия ящичков (“очкарики”, “бородачи”, “бабушки” и так далее). Когда примет недостаточно, чтобы узнать лицо, взрослый прибегает к сопоставлению более тонких признаков. Форма теней вокруг переносицы - самый надежный из них, поэтому на него же опираются современные компьютерные системы распознавания лиц. Все остальное меняется с возрастом, зависит от ракурса, освещения, антуража, макияжа и так далее, но ширина лицевого угла, форма переносицы и глазниц и их величина по отношению к черепу остаются практически неизменными всю жизнь. Встретив знакомого на маскараде в гриме Мэрилин Монро, ваш внутренний ребенок узнает Монро, внутренний взрослый - знакомого под гримом. В портрете работают оба подхода: детское узнавание позволяет нам упрощать себе задачу и освобождать поле для игры с визуальными рифмами и метаморфозами, взрослое - прятать героя в абстрактных формах и ритмах.“Взрослое” и “детское” узнавание - дилемма ложная, как и все до одной дилеммы на свете, но на поле механизмов, которыми мы пользуемся, чтобы распознавать и читать лица, это два возвышения, с которых многое можно разглядеть.
Мысль, до которой я как назло дошел только что, через неделю после выхода книги: детское и взрослое узнавания - хорошая метафора восприятия искусства вообще. Мы слишком часто смотрим на произведение детскими глазами, считывая то, что изображено, и не более. Как писал Саша Соколов, “А любит Б, Б - В, В - Г. Какая докука”. Сюжет (в случае портрета - образ и жест героя), лежит на поверхности и заслоняет от нас события, происходящие в чисто визуальной плоскости и глубже, на уровне взаимодействия разных аспектов графики. "Взрослый" зритель должен уметь освобождаться от него, снимать слой за слоем с луковицы впечатления, заглядывать в смысловые контрформы и лакуны. А художник - это первый зритель собственных работ. Он точно так же подвержен гипнозу яркого образа, который создать не так уж сложно, и именно для художника эта проблема стоит острее всего.
Но об этом в книге есть.
No comments:
Post a Comment